Торопливое утро
Сплю до последнего – встать вовремя нет сил. Ещё не проснувшись, захожу в душ. Босые ноги едва не наступают на ежедневный кошачий сюрприз – полевую мышь с длинным усатым носом. Серую, целую.
Если целую мышь взять двумя пальцами за хвост и хорошо размахнуться, заранее открыв окно, она полетит далеко и приземлится у розового куста.
На листьях акации ещё сидят капли ночного дождя. Ветер тщетно пытается их согнать. Но наблюдать за борьбой капель с ветром некогда. Быстро умываюсь, одеваюсь и сама лечу со скоростью полевой мыши, выброшенной с размаху из окна.
Прилетаю в школу с трёхминутным, но опозданием. Все уже в сборе и ждут только меня. Сажусь на стул, куртку не снимаю, слушаю и перевожу. Потом долго слушаю. Коммуникация происходит без меня. Происходит ли? Одна сторона говорит долго и путано. Другая – коротко и ясно. Одна защищается нападением, другая в ответ тоже защищается и теряет терпение. Об этом говорит громкий вдох, это подчёркивает темп речи, об этом кричат не моргающие глаза. Половина второй стороны, словно прилежная ученица, подскакивает со звонком и убегает на урок. Первая сторона многословно прощается и только потом уходит.
На место первой стороны приходит девочка. Здоровается, садится. Куртку не снимает. На тихие, чуткие вопросы отвечает коротко, чуть слышно, мешая украинские и русские слова. В глазах слёзы. Причины она не знает. На самом деле у девочки всё хорошо. Она убегает на физкультуру.
Плачу за неё я.
И торопливое утро заканчивается.
Без мамы
- Матвей, хочешь начать?
Вопрос был риторическим. Матвей всегда рад поболтать, даже на немецком. Оба они приходили сюда, конечно, не за знаниями и навыками, а чтобы поиграть, получить свою порцию внимания, подурачиться. Это было понятно с самого начала.
- Да, могу, - сказал Матвей и сдвинул капюшон со лба. - У меня ничего особенного за неделю не произошло. В субботу мы ходили с Софией в бассейн. В воскресенье меня доставали мои братья, не давали заниматься лего. В школе ничего нового.
Матвей долго рассказывал, как всё обычно, не ново и не интересно. Пришлось его остановить.
- Спасибо! София, ты тоже хочешь что-то рассказать? А потом поиграем.
- Да, хочу.
- Давай. Только по-немецки тоже. Справишься?
- Нет, по-немецки не могу.
- Ну хорошо. Расскажи по-русски или по-украински, как получится.
- На прошлой неделе я два дня не была в школе. У меня болел зуб. И было жарко. Мне его лечили, но это не помогло. А ещё, когда я нервничаю, у меня начинают болеть руки и ноги. Они у меня сильно болят, сейчас тоже.
- А ты с родителями об этом разговаривала?
- Да. Они знают. Это уже давно так. Я ломала ногу – давно уже – и она у меня всё ещё болит. Это нервы. У меня серьёзные проблемы с психикой. Иногда я беру нож и режу себе руки. Или ноги. Не сильно, но до крови. Моя подружка там ещё. А там небезопасно.
Она замолкает.
- Может быть, стоит обратиться к психологу, как думаешь?
- Да, надо. Я хотела бы. Только я не хочу маме об этом рассказывать. Можно мне как-то без мамы к психологу?
Иначе
Обнимает, провожает до калитки. По дорожке, выложенной из гальки. Камушек к камушку. Вдоль газона. Не может распрощаться, блин.
Вот она – умная женщина, не деревянная. Пытается к каждому ребенку найти индивидуальный подход. Должна же, вроде, понимать?! Но нет, и она туда же: твердит, что степень моей включенности неадекватна, что нужно больше заботиться о себе, о семье, что не обязательно помогать каждому, кто нуждается в помощи. Нужна дистанция. Я и так уже делаю достаточно. Это она за меня решила. Беспокоится. Непросто это, взять к себе чужих людей. Должны быть какие-то границы.
Границы хреновы. Порционная помощь. Идеальный газон.
Выставь людей за дверь! Куда они пойдут – не интересует.
И дети эти, что её изводят. Может, воспитывают их так, что они только в школе и могут позволить себе быть такими, какими им хочется: взбрыкивать, дурачиться, выпускать пар? Не могут они этого дома делать. Тем более сейчас. Вырвали их из привычного мира, привезли неизвестно куда и ожидают, что они будут благодарны, будут ходить, головами кивать, поддакивать, зубрить язык и улыбаться. Но не тут-то было! И наплевать им на то, что все вокруг считают, что они в безопасности.
Дети чувствуют иначе.
Comments