Можно сделать вид,
что этот день ничего не предвещает
и утро ничем не грозит,
как будто раздвинешь шторы
и увидишь знакомые очертания
предметов,
облаченных в солнечный свет,
услышишь
проезжающую мимо поливальную машину,
говор рабочих,
глухое гавканье собаки,
которую выгуливает пожилая женщина,
всегда в это время,
обреченное каждый день происходить,
в нем собачница –
движущийся символ,
движущий
собственную систему линий-связей,
элемент,
постоянная величина
в разметке рассказа пространства-времени,
обязательное пятнышко
на ягуаровой шкуре реальности.
Хорош - думаешь - беззубый лай слов.
Проливные дожди эпитетов
питают
наше государство лексической безопасности.
За него наши воины льют синтаксис своей крови
где-то очень далеко,
за полями морфем,
за горами суффиксов,
в тупике окончаний.
Страшные картины на выставках улиц,
но все они написаны мазками букв.
Воскресают истории прошлого –
их наспех хоронят хохотом
в братских могилах архаизмов.
Безопасен - думаешь - покров событий,
поскольку он не способен коснуться
поверхности твоей кожи.
Он явлен оболочкой пустоты,
сердцем бессердечного мира,
не скрывающим ничего,
облекающий всех.
Грядущее утро –
просто еще одно утро
в едином множестве утр,
в атласном покрывале значений,
в синхронном течении слов.
Так думаешь, покуда
привычку мысли
порождает привыкший взгляд,
чье направление
задает превосходные степени,
чертит границы дождя и тумана.
Но в точке Немо пограничья,
В слепом пятне широт и долгот
Копошится хрупкий шанс заметить:
Там расходятся швы
Тщательно залатанных ран,
Старательно закупоренных последствий,
Сквозь отверстия видны
Черные руки…
И вот уже империя нутра
Вываливается наружу,
А значит, утро никогда не наступит.
Comments